Иммунитет и аллергия у детей: Из грязи в князи

Проведя девять месяцев в стерильной внутриутробной среде, они оказываются в мире, населенном тысячами добрых, пассивных и зловредных существ. Мы должны их защитить от аллергии и инфекций? Или спокойно смотреть, как они борются, страдают, побеждают и иногда проигрывают? Как вырабатывается у них иммунитет? Ответ попыталась найти Татьяна Арефьева.

Когда я принесла свою крошку-девочку из родиль­ного дома в дом родной и кинулась к перине, чтобы наконец забыться сном, в дверь позвонили. Это была медсестра из районной поликлиники — с визитом вежливости. Не снимая сапог и шапки, она ринулась в дальнюю комнату, где гуляла моя крошка. Белый халат сестры смотрелся вызывающе. Она воскликнула: «Боже, какой свинарник! Все эти тряпки и книги надо выбро­сить! Вы же мать!»

Я хотела объяснить ей, что моей любви к шитью и чте­нию материнство не помеха, но меня страшно клонило в сон. Поэтому я сказала «угу», проводила ее до дверей, обесточила звонок и поклялась не пускать к себе людей в белых халатах.

Но они стучали и беззвучно звонили еще недели три. Потом плюнули. А я плюнула на гигиену — облизывала соску, когда она падала, пускала ребенка на пол, не метенный неделями, где сквоз­няки гоняли шарики пыли. Крошке это дело нравилось.

Да, я — грязнуля, презирающая быт. Ленивая мать, в жизни не прокипятившая ни одной тряпочки. С самого начала я рас­судила так: ребенок — мой, ему еще долгое время придет­ся жить моей жизнью, тогда зачем я буду сейчас эту жизнь искусственно менять? Тогда я не читала книг по правильному взращиванию детей — все недосуг было. То сопли, то понос, то зубы, то ползать, то вставать. Прочитала куда позже и мыс­ленно погладила себя по голове. Оказалось, что взращивать в грязи — тренд последних лет. И что ученые даже размышляют над созданием «грязевой вакцины», чего-то вроде прививки, заменяющей реальную, далеко не стерильную жизнь. Научные журналы пестрят критикой стерильности.

Наше детство прошло в коридорах медучреждений, украшенных наглядной агитацией. В поликлиниках и диспансерах мы наслажда­лись разглядыванием комиксов из жизни бацилл, микробов, бакте­рий (последние три слова предлагалось считать синонимами).

Бациллы были страшны. Они щерили зубастые рты и зло­бно надвигались на чистые пучки моркови, петрушки и лука. Перепрыгивали с грязных рук двоечника на белый фарту­чек отличницы. По тональности антибактериальные плакаты почти не отличались от антиалкогольных, благо рисовали их одни и те же люди (диссиденты, тайные поклонники жанров «ужаса» и «нуара»).

Что такое бактерии, никто не понимал. О полезных бактери­ях заговорили во время поздней перестройки, когда молочные кухни дали сбой и матери ринулись в институт Габричевского за закваской для кисломолочного напитка «Малютка». Сухие бифидобактерии начали прописывать от несварения всем мла­денцам поголовно. За последние десять лет мы крепко по­дружились с этим мелким народцем. С удовольствием читаем новости: люди из нью-йоркской University School of Medicine взяли образцы с запястьев шести человек и нашли 182 вида бактерий, восемь процентов из которых оказались ранее неиз­вестными. Научная общественность в шоке. Целое число при расчете процентов не выходит, но как минимум четырнадцать принципиально новых бактерий тревожат.

Ученые с более открытым складом ума впились в другую часть сообщения: оказывается, тело каждого человека несет на себе абсолютно оригинальную колонию бактерий. Набор одного человека может никак не пересекаться с набором другого. Что рождает новый концепт встреч и прощаний, конкурирующий с модной в последние годы теорией феромонов. Считалось, что люди вычисляют друг друга по тонким запахам — как животные. Теперь можно говорить: «Мои бак­терии заинтересовались твоими», «Давай познакомим наших бактерий», «Мои бактерии на дух не переносят твой зоопарк». Но вернемся к детям.

Весь двадцатый век медицина боролась за чистоту. Ее можно понять: войны, голод, нищета, бездомные люди, чумазые дети. Грязные — значит бедные, голодные и больные. С этой мыслью между строк были написаны лучшие медицинские труды, на которых воспитывались поколения гигиенистов. Само понятие «гигиена» претерпело существенные измене­ния. В словаре Владимира Даля читаем: «Гигиена — искусство или знание сохранять здоровье, оберегать его от вреда». О выскабливании квартир до блеска ничего не сказано, тем не менее за последние сто лет гигиена превратилась в сино­ним стерильности.

Любая книга в помощь молодой матери, изданная с 50−х по 90−е, орет о необходимости стерилизации всего, с чем может соприкоснуться ребенок до года. Дальше — послабле­ния возможны, но руки необходимо мыть по многу раз в день (и хозяйственным мылом).

В пику классическому взгляду впервые выступили супруги Никитины с книгой «Резервы здоровья наших детей», изданной в 1990 году (при том, что система была разработана еще в 60−е). Их постулаты звучали как хипповский бред, но завоевали сер­дца доброй трети начинающих родителей. Борис Павлович и Лена Алексеевна Никитины писали: «В первые дни жизни у ребенка самые высокие адаптивные возможности — он при­спосабливается ко всему. Надо, чтобы у него были свободные ручки, а то, что он поцарапается, — пусть, попадут микробы, малыш начнет формировать свой иммунитет. А при отсутствии развитой иммунной системы страшные вещи с детьми проис­ходят!» Для врача из районной поликлиники это было полной цыганщиной. Его же учили, что иммунитет у младенца слабень­кий, что ему нужно помогать прививками.

«Исследователи космоса уже проводили опыты над животными-гнотобионтами (выращенными в стерильных условиях), — писали супруги-революционеры Никитины. — Оказалось, во-первых, не все могут расти в идеальной чистоте — в сте­рильной стеклянной клетке, куда подается стерильная пища, стерильное питье и стерильный воздух, то есть без некото­рых микроорганизмов невозможна даже жизнь животного. А во-вторых, выпущенные из стерильной клетки гнотобионты немедленно погибали. Мыши гибли буквально в несколько минут от бактериального шока, а крысы — через несколько часов или суток от пустяковых для нормального организма болезней, так как их система иммунитета успела полностью свернуть свои функции за ненадобностью».

Никитины сдвинули лежачий камень, под него потекла вода. Врачи стали лояльнее, родители расслабились и перестали ошпаривать соски перед кормлением.

В целом прогрессивное общественное мнение на 2007 год можно описать так:

Итак, да здравствует грязь! Возвращаемся к истокам. Не за горами теория о вреде расчески: я знаю многих людей, кото­рые не пользуются щетками принципиально, а расчесываются редким костяным гребнем.

Говорят, хуже продаются утюги. Люди стали меньше гладить после того, как прошла информация о том, что утюг создает на ткани слой положительных ионов, вредных для здоровья.

Мода на старый добрый стиль жизни стучится в сердца мил­лионов молодых мам и пап.

«Думаю, в первые месяцы жизни ребен­ка надо оберегать от микробов и инфек­ций — он же еще слабенький. То есть обя­зательно надо мыть руки, ополаскивать соску, если она случайно упала на пол, давать ему чистые игрушки (даже в апте­ках они продаются в специальных упаковках). А спустя некоторое время малышу надо давать свободу, чтобы он узнавал мир. Мы с мужем (тренер Александр Жулик) так и воспитывали нашу Сашу. Когда она родилась, мы жили в Америке. Там с соблюдением гиги­ены было как-то проще. Допустим, пол я мыла всего раз в неделю -он почти не грязнился. А когда мы переехали в Россию, я поняла, что пол надо протирать чуть ли не каждый день: на нем все время какой-то налет пыли образовывается. Думаю, это связано с московской экологией — другого объяснения я не могу придумать. Так или иначе, мы с мужем не перестраховщики и всегда разрешали дочке свободно играть на отнюдь не идеально чистых детских площадках. Правда, одевали ее попроще, чтобы было не жалко, если испачкается».

«Моя дочка Полина до десяти лет жила у моей мамы в Пензе, а я работала. Когда я навещала Полину, не припомню, чтобы я с каким-то фанатизмом относилась к гигиене. По-моему, это чушь — все время мыть руки с мылом, все делать по книж­кам, запрещать ребенку ползать, где он хочет. Ему в этом отнюдь не стерильном мире жить, поэтому пусть привыкает к пыли. А если все время бояться микробов, то можно и себя запугать, и ребенка лишить нормальной жизни».

«В основном дети сейчас рождаются с ослабленным иммунитетом. Свои первые инфекции они подхватывают уже в роддомах. Когда младенец появляется на свет, то попадает под воздействие окружа­ющей микрофлоры, и лучше, если она будет принадлежать матери. Контакт с микробами естественного окружения необходим, так укрепляется иммунитет, но в первые месяцы жизни малыш особен­но уязвим, поэтому для него нужна оптимальная среда — чистая, но не стерильная, как в больничном боксе. Дети слишком часто боле­ют ротовирусными инфекциями, потому что все тянут в рот. Часто причиной заболеваний становятся грязные соски. Их обязатель­но надо правильно кипятить и хранить в специальных упаковках. С улицы приносится масса патогенных микробов, особенно на обуви, поэтому родители должны тщательно протирать ее. Пол тоже необходимо обрабатывать дезинфицирующими средствами».

По источникам журнала  «АТМОСФЕРА»