Что дают нам очки.

Флорентийцы уверены, что линзы, которые повсеместно используют сегодня для коррекции нарушений рефракции, изобрел живший в их городе Сальвино Армати. Но по всей видимости, они заблуждаются. Вопрос о родине этого изо­бретения до сих пор остается спорным, но есть все осно­вания считать, что линзы для коррекции зрения появились на свет раньше, чем Сальвино Армати. Кое-что о том, как придавать глазам дополнительную силу, наверняка было известно в Древнем Риме. По свидетельству Плиния, Не­рон пользовался вставленным в кольцо вогнутым драго­ценным камнем для того, чтобы наблюдать игры, происхо­дившие в Колизее. Впрочем, если согражданам Сальвино Армати так уж хочется считать его истинным изобретате­лем очков, им стоило бы усердно молиться за отпущение грехов этого жителя Флоренции. Конечно, определенно­му числу людей очки позволили лучше видеть, избавили от болезненных и неприятных ощущений; но для многих других они стали попросту еще одним источником страда­ний. Очки всегда приносили вред, в большей или меньшей степени. Даже лучшие из линз никак не могут сделать пло­хое зрение совершенно нормальным.

Для того чтобы убедиться в неспособности очков улуч­шать зрение до нормального, достаточно посмотреть на что-нибудь цветное через сильно вогнутую или выпуклую линзу. В этом случае вы непременно заметите, что цвет вос­принимается более тусклым, чем если бы вы смотрели не­вооруженным глазом. А от восприятия цвета зависит и восприятие формы. Таким образом, становится очевид­ным, что форма, как и цвет, в очках будет восприниматься менее четкой, чем без них. Если вы хотя бы раз в жизни смотрели на улицу через окно, то вам должно быть изве­стно, что даже плоское стекло ухудшает восприятие цвета и формы. Женщина может начать носить очки из-за не­значительного ослабления зрения, а через некоторое вре­мя она обнаружит, что у нее развивается цветовая слепо­та. В результате, оказавшись в магазине одежды и желая выбрать какую-нибудь модель, она будет снимать мешаю­щие ей очки. Правда, при наличии серьезных нарушений зрения очки все-таки улучшают восприятие цвета.

Факты, описанные в предыдущей главе, позволяют прийти к вполне очевидному заключению о том, что очки наносят ущерб зрению. Для того чтобы человек хорошо видел сквозь очки, линзы должны быть рассчитаны на кор­рекцию точно определенного нарушения рефракции. Но ведь значение отклонения рефракции от нормы никогда не остается неизменным, если не прибегать к методам кор­рекции. И если хорошее зрение обеспечивается при по­мощи вогнутых, выпуклых или астигматических линз, это означает, что степень отклонения рефракции от нормы все время поддерживается на одном и том же уровне, чего не бывает в естественных условиях. Напрашивается вывод о том, что самым естественным последствием такого вмеша­тельства должно быть ухудшение зрения, и практический опыт показывает, что именно так обычно и обстоят дела.

Человеку, однажды надевшему очки, приходится впо­следствии подбирать все более сильные линзы, чтобы со­хранять остроту зрения на том уровне, который обеспечи­вался первыми очками. Люди, страдающие пресбиопией, нередко начинают пользоваться очками, чтобы иметь воз­можность читать мелкий шрифт, а вскоре обнаружива­ют, что не могут различать без очков и буквы более круп­ного размера, что раньше удавалось им с легкостью и без всяких линз. Пациент, имевший миопию 20/70, начал носить очки, обеспечивающие ему зрение 20/20. Но уже через неделю после того, как этот человек стал пользо­ваться очками, обнаружилось, что зрение невооружен­ным глазом у него ухудшилось и составляло теперь всего лишь 20/200. Нередко, разбив очки и прожив без них пару недель, люди отмечают улучшение зрения. По правде го­воря, отказ от ношения очков всегда в большей или мень­шей степени улучшает зрение, просто не все обращают на это внимание.

Трудно опровергнуть тот факт, что глаза «протестуют» против пользования очками. Любому врачу-окулисту из­вестно, что каждый человек какое-то время «привыкает» к прописанным ему очкам; не является секретом и то, что в некоторых случаях этого привыкания так и не наступа­ет. Пациентам с высокой степенью миопии или гиперметропии очень трудно, подчас просто невозможно, адапти­роваться к полной коррекции зрения. При миопии высокой степени требуются очки с сильными вогнутыми линзами, которые нарушают восприятие, заставляя все предметы казаться меньшими, чем они есть на самом деле. Выпуклые линзы, наоборот, «увеличивают». Такие «обма­ны зрения» неизбежны и крайне неприятны. Пациенты с высокой степенью астигматизма, впервые надевшие очки, испытывают сильнейший дискомфорт; обычно таким лю­дям советуют не выходить в новых очках на улицу до тех пор, пока они не привыкнут носить их в домашних усло­виях. Как правило, людям удается преодолеть все связан­ные с ношением очков трудности, но немало и исключе­ний. Кое-кто, например, спокойно ходит в очках весь день, но зато каждый вечер страдает, «привыкая» к ним заново.

Любые очки в большей или меньшей степени сужают поле зрения. Даже при ношении совсем слабых очков че­ловек может видеть четко только в том случае, если смот­рит строго через центры линз; оправа очков обязательно должна быть расположена перпендикулярно линии зрения. Несоблюдение этих условий чревато не только ухуд­шением зрения, но и такими неприятными явлениями, как головокружение и головная боль. Следовательно, свобод­но перемещать взгляд в разных направлениях при ноше­нии очков невозможно. Теоретически, конечно, конструк­ция современных очков должна быть рассчитана на то, чтобы через них можно было смотреть под любым углом, но практического воплощения этой идеи удается добить­ся очень редко.

С очками связана и еще одна проблема, вроде бы не­значительная, но на самом деле довольно хлопотная — речь идет о сохранении чистоты линз. Если на улице идет дождь или просто сыро, стекла становятся влажными; летом, в жару, линзы трудно сохранить сухими из-за пота. Зимой на морозе стекла запотевают от влажного дыхания. На линзах вечно оседают капельки влаги, пылинки или оста­ются следы от пальцев — в общем, что-нибудь постоянно мешает человеку спокойно взирать на мир через прозрач­ные стекла очков.

Еще одна неприятность — отражение от стекол яркого света; на улице такая «помеха» может оказаться попросту опасной.

Ношение очков нередко с большим трудом «вписыва­ется» в привычный для человека образ жизни: это в рав­ной мере относится к военным и морякам, спортсменам и людям, занятым физическим трудом, и, конечно, к детям. В результате очки либо разбиваются раз за разом, либо на­рушается правильная фокусировка линз (особенно часто это происходит с астигматическими стеклами).

Упоминание о том, что очки в большинстве случаев очень сильно портят внешность, может показаться кому-то не заслуживающим внимания, но не следует забывать о том, что ощущение душевного дискомфорта никак не мо­жет способствовать улучшению здоровья вообще и зрения в частности. Вопреки всем стараниям утвердить высокую ре­путацию очков и сделать их ношение естественным и при­вычным явлением в человеческой жизни, на свете еще оста­лось некоторое число людей, сохранивших независимость суждений. Люди эти не испытывают никакого удовольствия от ношения очков и сознают, что линзы не возвращают им нормального зрения. А уж такое зрелище, как ребенок в очках, заставляет болезненно сжаться сердце любого че­ловека.

Еще лет двадцать назад очки считались необходимыми только людям с действительно ослабленным зрением. В наши дни очки надевают люди, которые невооруженны­ми глазами видели бы ничуть не хуже, а возможно, и луч­ше, чем при помощи линз. В первой главе мы уже упоми­нали теорию, согласно которой человеческий глаз может до некоторой степени компенсировать такое нарушение рефракции, как гиперметропию; предполагается, что эта компенсация достигается работой цилиарной мышцы, ко­торая изменяет кривизну хрусталика. При простой мио­пии подобная компенсация невозможна, ибо увеличение выпуклости хрусталика (а это явление считается единст­венно возможным результатом аккомодативного усилия) в этом случае лишь усугубило бы проблему. Правда, мио­пия, как правило, сочетается с астигматизмом, который как раз может быть частично компенсирован изменением кри­визны хрусталика. Из этой теории следует вывод, что при наличии того или иного нарушения рефракции в бодрст­вующем глазу постоянно имеют место какие-то аномаль­ные аккомодационные процессы.

Иными словами, можно сказать, что в соответствии с общепринятыми взглядами, на цилиарную мышцу (кото­рая считается ведущей в осуществлении аккомодации) воз­ложена не только нормальная задача изменять фокусиров­ку, чтобы глаза могли видеть предметы различной удаленности; помимо этого, данная мышцы вынуждена вы­полнять и дополнительную работу, связанную с компен­сацией нарушений рефракции. Если бы все происходило именно таким образом, то нервная система, безусловно, находилась бы в состоянии сильнейшего напряжений. И вот с целью снизить это напряжение (приводящее, как принято считать, к разнообразным функциональным нерв­ным расстройствам) и таким образом улучшить зрение и прописывают очки.

Но ведь, как было доказано, ни в осуществлении акко­модации, ни в механизмах исправления нарушений ре­фракции хрусталик не играет сколько-нибудь существен­ной роли. А из этого следует, что ни при каких условиях нет и не может существовать пресловутого напряжения цилиарной мышцы, которое требовалось бы снижать. Кро­ме того, доказано, что при нормальном зрении никаких нарушений рефракции не существует, а мышцы, окружа­ющие глазное яблоко, пребывают в состоянии покоя. То есть и внешние мышцы в этом случае не нуждаются в том, чтобы их избавляли от какого-то излишнего напряжения. Если же данные мышцы напряжены, то при помощи оч­ков возможна лишь коррекция воздействия этих напря­женных мышц на состояние рефракции; но очки не могут снять напряжение как таковое. Напротив, данные свиде­тельствуют о том, что очки способны лишь ухудшать со­стояние.

И, несмотря на все это, люди, обладающие нормальным зрением и пользующиеся очками лишь для того, чтобы ос­лаблять это гипотетическое мышечное напряжение, неред­ко достигают желаемого эффекта. Это прекрасный при­мер феномена психического внушения в действии. Если бы людям удалось внушить, что такого же результата мож­но добиться с помощью плоского стекла, эффект от его ис­пользования был бы столь же положительным. Я действительно не раз выслушивал заверения пациентов в том, что благодаря ношению очков они смогли избавиться от самых различных неприятных ощущений. При этом в оправах их замечательных очков я обнаруживал простые плоские стекла. Среди таких пациентов был один, оптик по профес­сии, собственноручно изготовивший себе такие очки. Он прекрасно знал все об их «устройстве» и тем не менее клялся мне, что, оставшись без своих очков, немедленно начинает страдать от головных болей.

Некоторые пациенты обнаруживают такую степень внушаемости, что их зрение и общее состояние вполне можно улучшить при помощи любых очков, какие подвер­нутся вам под руку. Я встречал людей с гиперметропией, весьма довольных своими миопическими очками, или лю­дей, с совершенным удовольствием пользовавшихся очка­ми с астигматическими линзами — притом что никакого астигматизма у этих пациентов не было и в помине.

Нередко бывает даже так, что люди носят очки, объек­тивно ухудшающие их зрение, в полной уверенности, что данные линзы помогают им видеть лучше. Так, несколько лет назад я выписал очки одному из моих пациентов, кото­рый затем отправился на консультацию к другому офталь­мологу, считавшемуся одним из ведущих в стране. Тот в свою очередь прописал ему другие линзы, весьма прене­брежительно отозвавшись о моем назначении. Вновь при­дя ко мне на прием, пациент принялся уверять меня в том, что в новых очках он видит гораздо лучше, чем в тех, кото­рые выписывал ему я. Я проверил его зрение и убедился, что выписанные ему очки позволяют компенсировать зре­ние до значения 20/40 (тогда как в моих очках зрение па­циента становилось нормальным, то есть 20/20). Будучи за­чарован высокой репутацией моего коллеги, этот человек попросту уверил себя в том, что благодаря очкам, выпи­санным таким специалистом, он стал видеть гораздо луч-

39ше, хотя в действительности все обстояло противополож­ным образом. Мне было очень нелегко разуверить его, не­смотря на то что пациент сам признавал: в новых очках он видит на проверочной таблице вдвое меньше букв, чем в старых.

Можно поздравить всех тех, кто не стал носить очки во­преки всем назначениям врачей: эти люди не только изба­вили себя от массы неудобств, но и защитили свои глаза от достаточно серьезного ущерба. А вот те, кто обладает большей внушаемостью, склонностью к добровольному мученичеству или попросту испытывает страх перед мрач­ными прогнозами окулистов, зачастую подвергают себя бессмысленным, но мучительным испытаниям. Одна из та­ких мучениц на протяжении 25 лет носила очки, которые не только не улучшали ее зрение, но, напротив, мешали ей видеть до такой степени, что эта женщина вынуждена была смотреть поверх оправы, если хотела хоть что-нибудь раз­глядеть. Ее окулист выражал недовольство тем, что она прибегает к такой «уловке», вместо того чтобы смотреть через очки, «как положено», и настойчиво уверял женщину, что без очков она страдала бы гораздо больше.

Разумеется, подобрать очки с абсолютной точностью невозможно — ведь нарушения рефракции постоянно из­меняются, эти колебания происходят в течение всего дня, часа и даже минуты, и приостановить их невозможно даже с помощью атропина. Порой диапазон рефрактивных из­менений столь широк или же психика пациента настолько невосприимчива к посторонним внушениям, что подобрать линзы, способные облегчить его состояние, попросту невоз­можно — любые очки оказываются лишь помехой. Даже наиболее точно подобранные очки — это всего лишь жал­кая попытка заменить действительно нормальное зрение.