– Улыбающийся человек, которому не стыдно показать свои зубы, смотрится выгоднее, красивее. Он как бы открывает еще одну свою область. Если дальше открыть, то это душа, но пока он открывает только рот, и люди видят, что у него красивые хорошие зубы. Продолжение идет само собой. Поэтому, если есть возможность рисовать улыбающегося человека (у него красивый рот, он за ним ухаживает…), я рисую его именно таким. Почему американские звезды иногда даже удаляют зубы, когда кажется, что они у них неправильно стоят, или ставят брекеты, даже уже будучи взрослыми? Чтобы зубы были красивыми. И это очень хорошо. Это дает эмоциональный заряд тем зрителям, которые смотрят на такого человека на картинке или на живого.

 

— Нет, конечно, Леонардо в этом смысле не уникален. Просто в свое время такие акции были запрещены. Нельзя было рисовать обнаженное тело в иконописи, и вообще нельзя было его изучать. Поэтому Андрей Рублев, Феофан Грек, Дионисий Черный и другие делали это условно. Они, конечно, знали и понимали, какое живое человеческое тело, но рисовать его таким, какое оно есть, было нельзя. А в дальнейшем изучение анатомии стало обязательным элементом студенческой академической программы для художников.

 

– Мировая культура, мировое искусство. Это и Древний Рим, и Греция, античное искусство и Египет. Это тибетская живопись, индийская. Это английская живопись. Мой любимый художник – Тернер. Дали, хоть и не совсем мой любимый, но дал мне возможность писать, как я хочу. Он говорил: «Пиши, как видишь. Пиши, чтобы каждый мазок выкидывал золотую монету». Конечно, это образное выражение, но человек, и в конкретном случае художник, должен получать за свой труд деньги и должен писать, что ему кажется находящимся в рамках разумного, и то, что он любит, что ему нравится. Человек, который говорит, что он не любит себя – лжет. Он одевается, чистит зубы, моется, красится. Он относится к себе с любовью… А если, говоря, что он себя не любит, он говорит на самом деле правду, то вы его можете встретить в палате № 6.

– Вот два черепа. У них есть зубы. Некоторые – совсем плохие, некоторые – нормальные. Один из черепов – череп моей бабушки. Там, где она была похоронена, местность была затоплена, и я взял, следуя шекспировским словам Гамлета, этот череп как память.

– Я думаю, что внешность – это более глубокая вещь, чем просто оболочка. Человек, рожденный красивым, после 30 меняет лицо, если у него плохая душа. Черты лица обостряются. Видна его злость. Это некий портрет Дориана Грея. Если человек был внешне от природы не очень красив, но душа его чиста и прекрасна, то после 30 лет лицо его меняется, облагораживается, оно становится более красивым. Мне интересно писать разных людей.

– В скульптуре улыбка – это очень ответственная ситуация. По канонам скульптура обычно не использует такие вещи. Она может изобразить лишь легкую улыбку на лице. Существуют определенные скульптурные законы, которые нельзя нарушать. В живописи рисование улыбающегося, смеющегося человека – это тоже очень опасная, сложная часть, да и невозможно рисовать улыбающегося человека, который сидит в этой позе 8 часов. Я это «улавливаю» в процессе общения, и это придает дополнительную живость картине. Когда человек улыбается, он «пойман» в настроении здравия и доброго состояния духа.

– Я иногда своим друзьям, независимо от их профессии, пишу: «Художнику…». Художнику с большой буквы. Это состояние, в котором человек находится. Он не просто чиновник или профессионал в какой-то области, который выполняет свою функцию бездушно. Если человек в математику или в физику вкладывает душу, он становится своего рода художником, и я считаю, что Эйнштейн был таковым в своей области, и с большой буквы. И это – в любой специальности. Если бы такой человек не был стоматологом, он мог бы стать художником, актером… Наличие творческого, духовного начала особенно важно в специальностях, которые могут влиять на облик человека.
У одной моей знакомой были проблемы с ногами. Срочная операция… и ужасные шрамы на внутренних поверхностях бедер! Сточки зрения главной задачи все было сделано профессионально. Но без творчества, без души. Сейчас, я думаю, все позади, и последствия той операции устранены. Те, кто ее делал, не думали о том, что человеку надо не только выжить, но и жить полноценной жизнью. На Западе люди давно относятся к этому во всех областях очень серьезно.
Еще один пример. Я был студентом, учился в Ростове. Мой сосед по дому, где я жил, был переводчиком. Он рассказывал как на заводе водил американскую группу. Когда гости подошли к одному рабочему, у которого что-то сломалось в его рабочем станке, они проявили любопытство и хотели узнать, как он с этим справится. Рабочий был с русской закваской и смекалкой, быстро нашел неисправность, заменил вышедшую из строя шестеренку на другую. Они обрадовались, зааплодировали. А рабочий, ругнувшись, выбросил сломанную деталь килограммов в пятнадцать за забор! Они были в шоке. Они были восхищены тем, как он, будучи талантливым рабочим, легко устранил неисправность, но были потрясены его «культурой», когда он легко бросил за забор, где наверняка ходят люди, эту треснувшую шестеренку. Не хватает культуры иногда и в стоматологии, и в других врачебных профессиях.

 

— Об этике отношений. В российском человеке много таланта, но не хватает иногда культуры, которая необходима. Которая и создает общую картину. Бывая иногда в русских селениях, поражаешься: красота необыкновенная, но мусор, грязь… Может это от большой территории? В Японии, в Голландии где-нибудь все аккуратненько, над всем дрожат, как над своей квартирой, домом. Здесь отношение другое… Зубы – одна из важнейших частей лица. Даже если лицо некрасиво внешне, при хороших зубах, когда человек улыбается – у него красивая улыбка и она нивелирует недостатки. И наоборот: лицо красивое, но начинает смеяться – видны плохие, неухоженные зубы Я часто встречаюсь с губернаторами, с президентами, и, представьте, в России принято до сих пор: золотые зубы – на переднем плане рта. Это тоже отсутствие культуры. Ведь современная стоматология может сделать все, что угодно, любой зуб.

 

– Это некий творческий подход, но эпатирующий, в чем-то вызывающий. Западная звезда может позволить себе поставить бриллиант на зуб. Бриллиантовые зубы, по-моему, были у одного из героев фильма про Джеймса Бонда. Там здоровяк ростом под два с половиной метра имел зубы из бриллиантов, грыз проволоки от канатной дороги… Такие зубы тоже можно иметь, но они должны быть для чего-то. Для дела какого-нибудь. Хотя бы грызть канат (смеется).

– Я с удовольствием общаюсь с Геннадием Львовичем Сорокоумовым, президентом «Клуба 32». Я член этого Клуба. Пользуюсь иногда услугами других врачей. Бывает, зубная боль не терпит отлагательств. Надо бросать все и  лечиться моментально. Мне приходилось обращаться к стоматологам за границей – в Швейцарии, в Италии.

 

— Наши – лучше. Мой друг Володя Васильев как-то собрался поехать в Италию лечить зубы. Он приготовил для лечения сумму в 15−20 тысяч долларов. Перед выездом прочитал в газете о разоблачениях итальянской врачебной мафии: люди покупали дипломы, удаляли не те зубы, неправильно лечили, а деньги брали, как положено. И он передумал. Здесь за 2 или 3 тысячи долларов вылечил себе все зубы. И они у него сверкают. Чувствует себя прекрасно. А там, может быть, потратил бы и 100 тысяч долларов Вывод: зубы можно лечить в России. Здесь дешевле, удобнее, надежнее. И ваш журнал, кстати, помогает знанию, что это именно так. Что в России существует большая сеть отличных стоматологических учреждений. Сейчас люди живут еще по некоей инерции. Они считают, что было плохо и сейчас, значит, все плохо. На Западе часть прессы тоже поддерживает это мнение. Иной раз через неделю или месяц после отъезда из России прочитаешь там газету или посмотришь ТВ про Россию – и диву даешься: «Неужели за 2 недели или месяц, как ты уехал, до такого дошла страна?»
А на самом деле стоматология в России, как и многое другое, становится на очень достойное мировое место, здесь очень много хороших специалистов. Они всегда были у нас, просто у них не было таких, как сейчас, возможностей. Меньше уделялось этому средств. Сейчас существуют великолепные частные клиники. Их достаточно много. Да и лечиться у себя, я думаю приятней. Помните, как Евстигнеев уехал в Лондон делать операцию? Если бы он лечился здесь, он бы остался жив. Там он спросил: «Я могу умереть?» Они говорят: «Да, вполне можете умереть». Ион, бедный, перед операцией стал об этом думать и умер от волнения. У нас есть свой российский опыт – не говорить больному, что он может умереть, а там режут «правду-матку».